б) ЦИРЮЛЬНИКИ ВМЕСТО ХИРУРГОВ 

     Картину, схожую с той, которую мы только что пронаблюдали в вопросе теоретической подготовки командиров и военных специалистов Красной Армии накануне Великой Отечественной войны, можно отчётливо разглядеть и при ознакомлении с вопросом об их подготовке практической. Прежде всего, как и при организации теоретической подготовки красных командиров всех уровней, а также – разнообразных военных специалистов, при осуществлении их практической подготовки наблюдается абсолютная схожесть в, если можно так выразиться, векторных тенденциях профессионального формирования командного корпуса РККА и корпуса военных специалистов Красной Армии на различных этапах предвоенного периода: если до середины 30-х годов вектор происходивших в наших Вооружённых Силах перемен в вопросе подготовки военных кадров был устремлён вверх, то, начиная примерно с 1937 года он, образно говоря, буквально «сорвался в штопор», резко устремившись вниз…

     Очень ярко и убедительно написал об этом впоследствии уже не раз цитировавшийся на этих страницах Константин Симонов. Вот – симоновские  раздумья над тем, как в нашей стране накануне смертельной схватки с фашизмом готовились командные и иные имевшие непосредственное отношение к Вооружённым Силам СССР кадры: «Читая личные дела… военных, превосходным образом проявивших себя в самые тяжёлые дни 1941 года, – пишет Симонов, – я иногда испытывал чувство недоумения: почему многие из этих людей так медленно, по сравнению с другими, продвигались перед войной по служебной лестнице? Задним числом, с точки зрения всего совершённого ими на войне, мне даже начинало казаться, что в их медленном предвоенном продвижении было что-то неправильное. Но потом, поразмыслив, я пришёл к обратному выводу: это медленное продвижение с полным и всесторонним освоением, или, как говорят военные, "отработкой”, каждой ступеньки как раз и было правильным. Именно такое продвижение, видимо, и привело к тому, что эти люди в тягчайшей обстановке первого периода войны всё-таки оказались на высоте занимаемого ими к началу боёв положения, именно такое продвижение и должно быть в армии нормой. И такой нормой оно и было до 1936 года. А перестало быть нормой начиная с 1937 года. И это привело в первый период войны к тяжёлым последствиям».

     Справедливость симоновского вывода подтверждается массой доказательств…

     Для начала – вспомним послужные списки наиболее известных генералов гитлеровского вермахта… Как известно, основной структурной тактической единицей как в кайзеровской армии, так и в рейхсвере Веймарской республики был батальон. Так вот будущий генерал-фельдмаршал фон Бок пребывал на уровне батальонного командира восемь лет (с 1917 по 1925 год), а Клюге (тоже – генерал-фельдмаршал впоследствии) – даже целых тринадцать лет (с 1915 по 1928 год). 

     В русской же армии (и в царской, и – впоследствии – в Красной) основополагающей боевой частью был полк. «Командование полком всегда считалось важнейшей ступенью в овладении военным искусством, – пишет в своей книге «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. –  Полк – это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только сухопутных. Командиру полка нужно хорошо знать свои подразделения, а также средства усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке. От него требуется умение выбрать главное направление в бою и сосредоточить на нём основные усилия. Особенно это важно в условиях явного превосходства в силах и средствах врага. Командир части, который хорошо освоил систему управления полком и способен обеспечить его постоянную боевую готовность,  всегда будет передовым военачальником на всех последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время». Поэтому и при «батюшке-царе», и в Красной Армии вплоть до середины 30-х годов на освоение командирами мастерства командования полком времени не жалели. Так, например, маршал Жуков вспоминает: «39-м кавалерийским полком я командовал почти семь лет».  Но Жуков командовал полком в 20-е годы, когда – напомню! – вектор происходивших в наших Вооружённых Силах перемен был устремлён вверх. А вот в 1940 году, после того, как тот же вектор, как уже отмечалось ранее, образно говоря, буквально «сорвался в штопор», резко устремившись вниз, по свидетельству известного советского писателя и – надо признать это – весьма недурного знатока отечественной военной истории 30-х - 40-х годов ХХ века А.Б. Чаковского, «Почти две трети командиров дивизий и полков – это новые, не больше года работающие люди».   Две трети – это, иначе говоря, 67 процентов. «Почти две трети» – означает: менее 67 процентов…  Значит, Чаковский утверждает, что за год до начала войны с гитлеровцами чуть менее 67 процентов командиров полков РККА опыта руководства основной в Красной Армии структурной тактической единицей фактически не имели. Это – ужасно. Но не менее известный, чем А.Б. Чаковский, советский писатель В.В. Карпов (человек, удостоенный на фронте звания Героя Советского Союза, а после войны – окончив Академию имени Фрунзе и долгое время проработавший в Генштабе, а затем много лет прокомандовавший полком и не менее длительный срок занимавший должности начальника штаба и заместителя командира дивизии – то есть, человек, знавший науку подготовки старших командиров тактического звена, что называется, назубок), если можно в данном случае так выразиться, «оспаривает» эти, и без того шокирующие, данные Чаковского: по мнению Владимира Васильевича, дела обстояли ещё более трагично: в 1940 году не более года работали в этой должности работали в этой должности более 70 процентов командиров полков.  Но и этими – страшными по размерам! – цифрами не исчерпывается до конца воистину катастрофическая степень неопытности подавляющего большинства комсостава Красной Армии рассматриваемого сейчас нами полкового уровня практически накануне войны с гитлеровцами… Тот же В.В. Карпов приводит следующие данные: в 1937-1938 годах под нож репрессий попали 79 процентов прежних командиров полков 8.  Что означает сие в сочетании с размерами перемен полкового командного состава только с 1939 по 1940 год? Прежде всего, то, что командиры более чем 70 процентов полков Красной Армии, занимавшие эту должность в 1940 году, были  уже продуктами далеко не первой (в лучшем случае – второй, а то – и третьей, четвёртой и т.д.) волны смен руководства в своих частях. (коль скоро в 1940 году более 70 процентов полковых командиров занимали эту должность менее года). Но такие сверхскорые и неимоверно массовые замены командного состава однозначно указывают на то, что те, кто приходил на смену отстранённым от дел командиров, от раза к разу обладали всё более и более скудным командным опытом (ещё можно допустить, что, скажем, в 1937-1938 годах новыми командирами полков стали прекрасно зарекомендовавшие себя на прежней должности, а может быть – уже и «переросшие» её, командиры батальонов; но так как и их потом отстранили от командования полками, значит – на смену им приходили комбаты уже менее зрелые, или даже – вчерашние командиры рот, а то – и взводов)… И в том, что только что высказанное мною утверждение – отнюдь не гипотетично, и уж тем более – не отдаёт душком этакого гипертрофированного «сгущения красок» обрушившейся в последние предвоенные годы на командный корпус Красной Армии великой беды, можно убедиться на многих примерах. Вот – один из них… Как вспоминает уже неоднократно цитированный на этих страницах генерал П.Г. Григоренко,  «В дивизии, дислоцированной в том районе, где начались события на Хасане (40-я стрелковая дивизия), были арестованы не только управления дивизии и полков,  но и командиры батальонов, рот и взводов.  На   всю дивизию остался один лейтенант».

     Опять-таки повторюсь: подобное положение с практической подготовкой командных кадров и кадров военных специалистов накануне всё более приближавшейся войны с гитлеровской Германией можно было наблюдать не только на полковом уровне, но и на его более высоких ступенях – в бригадах, дивизиях, корпусах Красной Армии и даже в военных округах. «В период 1937-1939 годов, начиная от командующих войсками округов до командиров дивизий и полков включительно, неоднократно сменялись в связи с арестами», – отметит впоследствии, вспоминая то недоброе для Красной Армии время,  Г.К. Жуков.  А В.В. Карпов максимально конкретизирует эти данные о кадровых переменах среди старшего командного состава РККА. По утверждению Владимира Васильевича, только в 1937 - 1938 годах в Красной Армии были сменены: 98,5 процентов командиров дивизий и бригад, 88,4 процентов командиров корпусов и все (100 процентов) их заместители и помощники, все (100 процентов) заместители командующих и начальники штабов военных округов, все (кроме малограмотного и раболепно преданного Сталину Будённого) командующие войсками военных округов 11  (я уже приводил эти данные, обосновывая свой тезис о том, что в ходе репрессий конца 30-х годов истреблению подверглись в первую очередь наиболее подготовленные в теоретическом отношении командиры РККА; теперь же прибегаю к их повторному использованию, дабы только что сделанное мною утверждение, что к началу нашей войны с гитлеровцами не только у большинства средних командиров Красной Армии, но и без малого у всех тогдашних представителей её старшего комсостава и практического опыта руководства вверенными им крупными воинскими коллективами было, что называется, с гулькин нос, получило неоспоримое фактологическое подтверждение)… Естественно, новоявленные комбриги, комдивы, комкоры и командующие войсками военных округов и новоиспечённые сотрудники их штабов, в той же степени, как и на столь же скорую руку «слепленные» командиры полков, в массовом несоответствии которых занимаемым ими ответственным постам мы, пожалуй, уже уверились, тоже явно «не тянули» на новых для них служебных местах… Много лет спустя, в середине 60-х годов, один из самых блистательных советских генералов Великой Отечественной, Александр Васильевич Горбатов,  рассказывал А.Т. Твардовскому, как в 1942 году под Сталинградом в тяжёлую минуту его разыскал один из ближайших сподвижников Сталина Маленков, прилетевший на фронт как представитель Верховного главнокомандующего. Маленков просил откровенно сказать, в чём видит Горбатов причины тогдашних неудач Красной Армии и как, на его взгляд, можно переломить положение. Александр Васильевич сказал, что прежде всего надо вернуть из лагерей арестованных в конце 30-х - начале 40-х годов командиров РККА и немедленно направить их на фронт (имевшиеся в наличии к 1942 году командиры явно уступали своим попавшим под каток сталинско-ежовско-бериевских репрессий предшественникам по всем статьям).  Кстати, Маленков согласился с мнением Горбатова и тут же попросил того назвать имена тех, кого он лично знал и за кого может поручиться. Генерал просидел бессонную ночь у коптилки, составляя длиннющий список имён. Наутро Маленков с благодарностью принял этот список и заверил, что эти люди будут на свободе. Но ни одного из внесённых Горбатовым в этот список одарённых, образованных и опытных командиров сам Александр Васильевич впоследствии на фронте не встретил: значит, ещё до запроса из Кремля (если таковой и последовал) все они уже были уничтожены бериевскими головорезами. По свидетельству присутствовавшего при их беседе одного из ближайших соратников Твардовского по журналу «Новый мир» В.Я. Лакшина, итожа этот, только что пересказанный здесь мною, свой горестный рассказ Твардовскому, А.В. Горбатов, с непоколебимой убеждённостью в правоте своего мнения, решительно заявил буквально следующее: «Если бы не разгром военных кадров, мы немцев не то что до Волги – до Днепра бы не допустили!». Небезынтересно отметить, что мнение прославленного маршала Жукова по данному поводу, высказанное, может быть, не столь образно, как это получилось у Горбатова, по сути полностью совпадало с горбатовским и было тоже предельно категоричным: «Вновь назначенные к началу войны оказались слабо подготовленными по занимаемым должностям».