– На фронт я попал в 17 лет. Был зачислен в Тульский коммунистический полк, и 31 июля 1941-го в местечке Ярцево Смоленской области пошел в штыковую атаку. В том бою из трех тысяч красноармейцев в живых осталось только двадцать. В память о тульских ополченцах одна из красивейших улиц городка сегодня названа нашим именем. А я был ранен, подштопался в госпитале, а после попал в Тульское артучилище, где уже формировалось боевое соединение…

Впрочем, курсант посчитал учебу бессмыслицей и тут же сбежал на фронт – иными словами, совершил непоправимую глупость, потому что Тула уже была на военном положении, и в училище, если бы он вернулся, бойца могли с полным правом расстрелять перед строем как дезертира. Без документов Башкин доехал до Смоленска и был задержан патрулем НКВД как немецкий шпион…

За измену Родине ему грозил трибунал. Пройдя через боль и унижения, он ждал расстрела в вяземской тюрьме, но спасение пришло неожиданно: смертную казнь заменили штрафбатом.

Александр Иванович посчитал это за счастье, храбро сражался под Юхновом и Медынью, командиры только диву давались – откуда в парнишке такая отвага? Но Башкина уже ждало новое испытание…

В одном из боев полк попал в окружение, а Александр Иванович, как и многие его товарищи, в плен. Но мятежный дух и тут не покинул солдата. Несколько раз он пытался бежать, фашисты с собаками настигали его, забивали до полусмерти прикладами, но жить хотелось больше, чем умирать.

В лагере для военнопленных Холм-Жирковского Башкина снова приговорили к смертной казни, но судьба опять смилостивилась над мордвесским пареньком: он все-таки ушел из-под самого носа фашистов. А на родной территории бойца снова ждал СМЕРШ, бесконечные допросы и очередное расстрельное дело, замененное дорогой на фронт.

Башкин не раз проявлял себя в бою. Однажды напросился в разведку и притащил оттуда немецкого офицера, за которого получил медаль «За отвагу». Представляли нашего земляка и к другим наградам, однажды даже – к Ордену Ленина. Но особисты были против: как же может человек, ходивший под статьей уголовного кодекса, носить на груди лик вождя?

Меж тем тульские чекисты, не прояснив истину, частенько наведывались к матери Башкина, упрекали, что родила предателя, убеждали в том же односельчан и только после Великой Победы извинились перед защитником отечества.

Однажды – было это уже в Польше – Башкина в очередной раз вызвали в штаб дивизии. Александр Иванович покорно сел в автомобиль. Впереди – водитель, по бокам – двое с автоматами.

В землянке комдива его встретил человек в плащ-накидке. Расспросил, как служится, поинтересовался, не хочется ли вернуться домой. Башкин замотал головой: «Еще чего, в деревне подумают – опять сбежал». Незнакомец что-то в полголоса сказал командиру дивизии, а Башкина отпустили. Солдаты с автоматами, провожавшие Александра Ивановича обратно, через полдороги нарушили молчание и спросили, понял ли, с кем разговаривал? Красноармеец только плечами пожал, а те расхохотались: «Вот темнота, да это ж Жуков!».

Башкин и не поверил сначала, но через два месяца его удостоили звания Героя Советского Союза, а это могло обозначать только одно: уж если за опального паренька вступился не сам Господь Бог, то уж точно – Георгий Константинович.